Оскал Фортуны - Страница 2

- С ним вооруженные бароны. Он требует встречи с тобой.

- Требует? - переспросил император. Всякий раз, когда приходилось наступать на горло собственному самолюбию, он становился медлительным, словно сонливым.

- Да, Сын Неба.

Тонго потеребил бородку

- Прикажи, и мы разбросаем этот сброд! - предложил телохранитель.

- Нет! Передай сегуну, что я оденусь и приму его.

Соратник кивнул пышным султаном, украшавшим шлем, и вышел.

Тонго взглянул на советника. Цунумото смиренно стоял, склонив голову в мягкой шапочке с крупным гранатом на макушке.

Он знал императора с детства, приходясь братом его матери. Цунумото очень многое сделал, чтобы возвести на престол сына бывшей наложницы. Трудно переоценить заслуги главного доносчика и в достижении победы над Самозванцем.

- Ты знаешь, зачем пришел сегун? - спросил Тонго.

- И ты знаешь, Сын Неба.

- Крепость не взята, там не меньше десяти тысяч бунтовщиков.

- Из которых не менее восьми тысяч - вооруженные простолюдины и воины, - кивнул советник.

- Это мы знаем! - раздраженно бросил император.

- Но Фамлао сейчас больше заботит защита своих земель.

- Сильный юг всегда мешал нашей власти. Война мало затронула те земли. Если Львы пустыни проделают за Самозванца работу разрушения, южные сегуны станут покладистее.

- Все на свете имеет две стороны, - вкрадчиво ответил Цунумото. - Фамлао и другие южане могут забыть клятву и увести войска. Разбив варваров, он станет освободителем. Тогда юг станет еще более независимым.

- Освободителем юга должен быть я! Армии пора перестать бросаться на стены Нагаси, подобно голодной собаке. Для осады необходимо гораздо меньше войск.

- В крепости большие запасы. А пока жив Самозванец, всегда есть опасность нового бунта.

- Иди. Пусть войдет сегун.

Тонго постарался придать лицу выражение озабоченности. Войдя, маршал преклонил колено.

- Что заставило тебя не спать в столь поздний час? - ласково спросил император.

- Сын Неба, с горькой вестью пришел я в твой шатер, - сказал Фамлао, подняв седую голову.

- Что случилось? - нахмурился властитель.

- Южные земли твоей империи разоряют Львы пустыни!

- Как? - удивился Сын Неба. - Неужели Джамба нарушил перемирие, освященное огненной клятвой?

- Каган убит. Власть захватил его племянник.

- Откуда тебе это известно?

- Только что прибыл гонец из Фамлао-сегу. Львы в пяти переходах от его стен. Подлый враг нанес нам удар в спину. Твои подданные гибнут!

- Львы Пустыни поплатятся за свое вероломство! - гневно вскричал Тонго, вскакивая с кресла. - Сразу после взятия крепости я поверну войска на юг. Пора показать всю силу нашего гнева!

Казалось сегун только и ждал этих слов.

- Разреши моим соратникам принять участие в завтрашнем штурме!

- Да будет так. Завтра Нагаси падет, и рыба в озере объестся мясом бунтовщиков!

Но крепость устояла!

Это казалось невероятным, но ни "драконы" Симадо, ни войска Фамлао не смогли сломить сопротивление ее защитников. Торопясь к разоряемым поместьям, южане под вечер закрепились на восточной стене, но их сбросили бодигары Самозванца, прежде чем остальные войска смогли прийти на помощь. Отряд бунтовщиков-смертников спустился со стены и сжег стенобитный таран, на который Тонго возлагал особенно большие надежды. Осажденные слишком хорошо знали, что пощады не будет, поэтому защищались отчаянно.

Не принесли результатов и два новых штурма.

Между тем вести с юга приходили с каждым днем все хуже. Пали замки рыцарей и баронов. Оказался разорен небесный город Кокие-но-Тонго. О судьбе Фамлао-сегу не было известно ничего.

Среди землевладельцев поднялся ропот. Несколько рыцарей со своими отрядами пытались покинуть лагерь, но были схвачены "драконами" Симадо и изрублены на куски. Однако даже эта жестокая мера не могла укрепить пошатнувшуюся дисциплину в императорских войсках.

Перед Сыном Неба во весь рост встала проблема приоритета. В то время как он осаждал мятежников, варвары, не встречая практически никакого сопротивления на своем пути, двигались в глубь страны, оставляя за собой сожженные и разграбленные города и деревни, опустошенные замки и крепости.

С первыми лучами солнца на стене крепости появился одинокий воин с позолоченной трубой. Низкий вибрирующий звук поплыл над залитыми кровью берегами озера.

Часовые армии Сына Неба бросились будить начальников и командиров. Со стены упала веревочная лестница, по которой стал спускаться одетый в белое кимо ( Кимо - повседневная одежда благородного сословия Прим. Автора) человек с длинной палкой увитой голубыми лентами.

"По кому надел траур этот бунтовщик?" - задавали себе вопрос многочисленные зрители, наблюдавшие, как парламентер что-то объяснял часовым на дамбе.

- Кто это? - спросил Тонго у барона Симадо, щурившего свои орлиные глаза.

Прибежал запыхавшийся телохранитель и, преклонив колено, торопливо проговорил.

- Сегун Госибо Хайдаро хочет лицезреть Сына Неба...

Госибо - последний из рода младших сегунов Хайдаро. Древний и уважаемый род. Хайдаро поддержал Самозванца потому, что считал своим племянником. Первая супруга отца Аригато приходилась ему сестрой. Мало кого Сын Неба ненавидел сильнее.

Император покосился на свиту. Приближенные дружно заговорили, стараясь угадать настроение владыки.

- Зачем позволять видеть лицо Сына Неба подлому изменнику?

- Уж не хочет ли он вымолить себе прощение?

- Хайдаро пришел не просто так.

- Пусть приблизится, - наконец разрешил Тонго.