Оскал Фортуны - Страница 29

К оглавлению

Первым, еще на рассвете в Гатомо-фами появился преподобный Макао.

- Я знал, что ты не бросишь меня в столь скорбный час! - поблагодарил его рыцарь.

- Вечное небо часто отнимает у нас самое дорогое, - утешил его монах.

- Ты не откажешься позавтракать со мной?

- Конечно, Гатомо-сей. Я вышел из монастыря еще затемно и проголодался.

- Почему нет Сайо-ли? - хмурясь, спросил рыцарь у склоненной служанки.

- Она украшает гроб госпожи цветами, - пробормотала женщина.

Гатомо нахмурился, но ничего не сказал. Когда за ней закрылась дверь, он обернулся к монаху, с преувеличенным вниманием, разглядывавшим картину на стене.

- Не одобряешь?

- Кто я такой, чтобы что-то одобрять, - ответил Макао, пряча глаза. - Но она совсем девочка, ей только тринадцать.

- Я собираюсь соблюсти траур по моей супруге, - усмехнулся рыцарь. - Нужно уважать память дочери барона Кирохо. А Сайо тогда будет уже пятнадцать.

- Тогда зачем ты сажаешь ее за свой стол уже сейчас?

- Пусть все знают, кто будет хозяйкой в Гатомо-фами.

Монах вздохнул и придвинул к себе чашку с рисом.

Рыцарь был доволен тем, как прошли похороны. Приехал его господин - барон Токого с женой, детьми и многочисленной свитой. Прикатили соседи - рыцари со своими семьями.

Гатомо хвалил себя за предусмотрительность: лавок хватило для всех благородных гостей.

Жители Кувами, уселись прямо на траву.

Макао громким чистым голосом читал молитву Вечному небу и просил богов принять новую душу в райские чертоги. Потом, пришло время прощаться.

Первым к гробу подошел Гатомо, потом Сайо, за ней другие благородные обитатели замка и гости.

Поклонившись и бросив быстрый взгляд на восковое лицо Шанако, Сайо отступила, не поднимая глаз. Люди кланялись, отходили в сторону, а кое-кто из приглашенных с нескрываемым любопытством глазел на тонкую, хрупкую девочку в белом шелковом платье.

Сайо кожей чувствовала нездоровое любопытство гостей. Ей казалось противным, что в такой печальный день, их головы заняты посторонними, непристойными мыслями.

Получившие по медяку жены крестьян исправно их отработали, когда пришло время прощаться с Гатомо-ли. Плачь, вопли, исцарапанные в горе лица: все говорило о том, как жители деревни любили добрую и заботливую госпожу.

Гости съели по ритуальному рисовому пирожку, пустыми словами утешили вдовца. Многие при этом многозначительно поглядывали на юную воспитанницу, которую тот впервые представил местному благородному обществу.

Рыцарь кланялся, сохраняя скорбный вид, вздыхал, мысленно подсчитывая убытки, и ждал, когда же это кончится.

Наконец, последним, отбыл в свой замок барон Токого, взяв с хозяина обещание непременно его навестить. Гатомо перевел дух, и тут подошел старший соратник

- Что делать с озерным домом Гатомо-сей?

Ну, никакого соображения у человека! Рыцарь мысленно плюнул.

- Ничего. Все что можно - вывезти, слуг тоже. Завтра же прикажи старосте отправить туда людей.

- Да, господин, - поклонился Мирамо, чувствуя, что опять чем то не угодил.

Александра не принимала никакого участия в скорбных хлопотах. Его как "слабосильную команду" опять отправили в распоряжение кухарки. Хотя, сама себя она уже таковой не считала. То ли вмешательство богини, то ли чудодейственный бальзам, но Алекс чувствовала себя почти нормально. Однако сообщать об это пока не спешила.

Тяжеленный лакированный гроб понесли в замок восемь человек, в помощь слугам из деревни прислали пятерых крестьян. Вместе с ними ушли все служанки и соратник. Второй воин, кухарка и Алекс остались в усадьбе на озере. Ей поручили накормить коз, кур, кроликов и почистить клетки. Возясь со скотиной, Александра думала об этой женщине, которую видела раз в жизни, и испытывала к ней чувство благодарности. Умирая, та позаботилась о больном и истощенном незнакомце.

Подметя в доме слуг, она уже собиралась завалиться спать, когда в дверь ввалился пьяненький соратник. Очевидно, они с кухаркой уже начали поминать госпожу.

- Иди сюда! - рявкнул он, пошатываясь.

Алекс поклонился.

- Возьми палку, вон там у ворот.

Она взяла длинный гладко оструганный шест.

- Будешь сторожить! - приказал воин, заметно покачиваясь. - Если что, зови меня. Понял?

- Да, мой господин Кирибуцо-сей, - почтительно поклонилась Александра, добавляя про себя множество эпитетов характеризующих любовные пристрастия соратника.

- По пустякам не тревожь! - продолжал инструктаж соратник. - Горе у нас. Ик.

- У всех горе, мой господин, - поддержала Александра.

- Вот именно! - воин гордо поднял палец, - Большое горе.

Судя по величине корзины со снедью, и размеру бутылки, что пронесла в дом кухарка, поминать Гатомо-ли собрались долго и добросовестно.

Алекс закрыла ворота и стала обходить усадьбу, помахивая шестом и размышляя о превратностях судьбы и о том, как бы скоротать ночь. Понемногу начал подкрадываться сон.

"И оно мне надо, шататься всю ночь?- подумала она после очередного сладкого зевка.- Нужно что-то делать".

Усевшись на скамеечку возле крыльца, Александра попробовала подремать, нежно обнимая шест, однако ночная прохлада упорно прогоняла сон.

- Так не пойдет, - буркнула она, передергивая плечами. - Надо хоть какое-то пальтишко отыскать.

Поиски подходящей одежонки ни на кухне, ни в доме слуг закончились неудачей. Тогда Александра решила наведаться в господский дом.

Сняв сандалии, она осторожно вошла с веранды в дом. Пол из плотно подогнанных досок покрых чем-то вроде лака. Мебели не много. Шкафчики на высоких ножках, низкие приземистые сундуки, один из которых оказался открытым. Алекс прислушалась. Из комнаты соратников доносился богатырский храп вперемешку с тонкими взвизгами кухарки. Сочтя это добрым предзнаменованием, она осмотрела сундук.